Если бы мне кто-то десять лет назад сказал, что однажды я буду стоять в дверях собственного дома, с каменным лицом выгонять родню, яростно защищая своё право на тишину, порядок и личные границы — я бы подумала, что этот человек либо сумасшедший, либо перепутал меня с кем-то другим. В то время я была другой — мягкой, доверчивой, почти болезненно вежливой. Я верила в силу семейных уз, в то, что если кто-то из родных вдруг ошибётся, скажет или сделает что-то неловкое — достаточно будет сесть за стол, налить чаю, достать баранки, и под мерный пар от чайника с душицей всё уладится...

Свекровь проверяла мусорное ведро тайком. Ирина остановилась в дверях ванной, наблюдая эту картину. Лидия Сергеевна в розовом махровом халате, купленном ею же, Ириной, к приезду дорогой гостьи, методично перебирала содержимое ведра. В резиновых перчатках, обстоятельно, словно археолог на раскопках. Утро только начиналось, за окном едва светало. Ирина вышла за стаканом воды, Машка приболела, горло красное, температура под тридцать восемь. А тут такое представление. — Лидия Сергеевна, — негромко позвала Ирина...