Когда душа кричит, а сердце рвётся в клочья. Нет выхода совсем, всё, кажется тупик. Без сна от боли злой ворочаешься ночью, И от отчаянья, лишь отделяет миг. Во что не верят все и кажется им глупость. Капризы это, блажь, спектакли для других. От этого больней, нет даже сил на грубость, Пусть прилагая мощь усилий волевых. Но в этот жуткий час появится вдруг кто-то, Один он среди всех поверит и поймёт, И время посвятив из вечного цейтнота, Приложит уйму сил, чтоб вырвать из болот. Да будет не легко, но уж не так как прежде, Важнее нет лекарств желания помочь...

В один из дней середины 1980-х годов молодой инспектор ГАИ Юрий Клинских вернулся домой со службы и устроил домашним настоящий спектакль. Получив долгожданный отпуск, он с яростью сорвал с себя милицейскую форму и швырнул её на пол, неистово топча кирзовыми сапогами. Отец, наблюдавший за происходящим, недоумевал: неужели служба в милиции была для Юрия столь тяжелой? Как вспоминал Николай Клинских, его сын воспринимал службу как настоящую каторгу – писал один за другим рапорты об увольнении, хотя контракт связывал его обязательствами всего на три года...