Это первое, что я готовлю летом, как только появляется молодой картофель!
Ты был уверен, что я никогда не уйду. Ошибся. Я не просто ушла — я унесла с собой всё, что ты считал своим.
Мраморная кухня пахла тоской, как будто само это холодное, стерильное пространство впитало все несказанные слова, слёзы, выдохи. Свет от встроенных светильников резал глаза, отражаясь в битом стекле — экран телефона раскололся, как скорлупа у яйца. Он лежал возле ножки барного стула, чуть в стороне, как свидетель чего-то интимного и болезненного, что произошло тут всего мгновение назад. Анна не двигалась. Её руки — тонкие, ухоженные, с ногтями телесного цвета — сжимали край кухонной стойки. На ней было вечернее платье: бархат тёмного винного оттенка, чуть спущенное на плечи...
Я —молодой
Солнце в небе светит неистово, Я—молодой. Выйду в поле, ветер треплет мне волосы, Я — молодой. Милая, нежная, дай мне всё высказать, Я— молодой. К милой, любимой в окно посвечу я Ранней звездой. Мамочка родная, милая, нежная. Я — молодой. Так и останусь лежать в полях заснеженных, под ранней звездой. - Евдокия, слышь Евдокия, - забарабанили в окно. -Ну?- Евдокия выглянула надевая на хожу жилетку, - вы что стучите, усыпила только маленького. -Таам, эшелон...дети, пойдёшь смотреть? Наши ходили, девчонок взяли, сестёр...