— Да пошли вы все к черту! —выкрикнула Таня, швыряя в стену ложку для супа. Металлический звон отозвался в кухне, как выстрел. Валентина Ивановна поднялась из-за стола, вытирая руки о фартук с розочками, который когда-то был белым, а теперь напоминал палитру художника после генеральной уборки мастерской. — Что ты себе позволяешь, милочка? — голос свекрови был тих, но в нем чувствовалась злость. — В моем присутствии такие слова... — В вашем присутствии? — Таня развернулась всем телом, глаза горели...

На маленькой кухне, где краска с потолка облезла, а ламинат на полу скрипел под тапками, пахло пережаренным луком, старым чаем и чем-то ещё — неуловимым, как прошлое, которое не ушло до конца. Женщина в растянутом сером свитере, с заколотыми в небрежный пучок волосами, стояла у раковины и резала яблоки для шарлотки. Её движения были точны, как у человека, который устал бояться и теперь просто делает то, что хочется. В углу за столом сидела её восьмилетняя дочка Маша. Она писала домашнее задание, криво выводя заглавные буквы в тетради в крупную клетку...