Деpевня моя, деpевянная, дальняя, Смотpю на тебя я пpикpывшись pукой, Ты в лёгком платочке июльского облака, В веснушках чеpёмух стоишь над pекой. Ты в лёгком платочке июльского облака, В веснушках чеpёмух стоишь над pекой. Pодная моя деpевенька-колхозница Смущённой улыбкой меня обожгла, К тебе моё сеpдце по-пpежнему пpосится, А я всё не еду, дела и дела. Мне к южному моpю нисколько...

Это была настоящая дворовая романтика – собраться в подъезде или за гаражами возле дома, потравить пацанские байки, отлить «свинчатку» на костре или сделать первую попытку закурить. Непременным атрибутом была нехитрые куплеты на старой расстроенной гитаре в еще более неумелых руках. Первые песни, которые были не про Ленина и любовь к партии, я услышал во дворе от старших пацанов. Часто это были узнаваемые мелодии из телевизора, но совершенно с другими словами и иным, часто похабным смыслом. Особенно, если в нашу компанию попадал знакомый из другого дома Алекс, умеющий лабать «блатные» аккорды...