К приезду Ольги Павловны готовились очень тщательно. Вернее, Маша готовилась, а ее муж Роман только делал все наоборот или вообще ничего не делал, потому что устал. — Ну отчего?! От чего ты устал, Рома!— всплескивала руками Маруся, роняла на пол тряпку, которой до этого вытирала пыль, наклонялась, непременно задевала локтем какой–нибудь угол, морщилась от боли, но упрямо терла и терла пыль с и без того уже отполированных поверхностей, полочек, стеночек, гарнитурчиков и этажерочек. Особенно тщательно...

Как пустая бочка с горы, прогрохотала ранней весной по деревне Зацепино новость – к тётке Серафиме приехала дочь. Она освободилась из мест лишения свободы и будет жить здесь. Деревенские судачили, что такая соседка – дело дрянное, что сидела она за убийство мужа. А на волне открытости трансгендерной темы толковали ещё, что и не баба она вовсе, а полумужик. Возраст ее тоже темой был спорной. Кто-то утверждал, что ей слегка за сорок, а кто-то – что под шестьдесят. Если б родилась она тут, в деревне Зацепино, знали б точно...