— Ну что, твои там решили, когда переезжают? Насчёт квартиры что-нибудь говорили? Голос Глеба донёсся с дивана, ленивый и в то же время полный плохо скрытого, зудящего нетерпения. Он не оторвал взгляда от телефона, синеватый свет которого отбрасывал хищные блики на его лицо. Яна молча закрыла входную дверь, и звук щёлкнувшего замка показался в этой вязкой вечерней тишине оглушительным. Она стянула с плеча сумку, которая сегодня ощущалась неподъёмной, и поставила её на пол. Весь день она мечтала только...

В ошметках гниющей плоти кишела жизнь. Опарыши дожирали труп. Запах разложения и смерти – его ни с чем не спутать. Авдей отдернул ногу от дохлой кошки, сдерживая рвотные порывы. «Поссал за гаражами, сука», – пронеслись гневные мысли. Впрочем, мертвечина на свалке среди заросшей травы лишь дополняла картину, подчёркивая окружающую безнадёгу. Ржавые гаражи, чуть поодаль местный полуразрушенный ДК, угрюмые пятиэтажки, облезлые качели во дворе… «Это был суицид», – Авдей всё ещё думал о кошке. Убедившись, что на подошве не осталось трупной жижи, он двинулся дальше...