— Да сколько можно?! — Максим колотил кулаком в стену. — Три часа ночи! У людей дети спят! За стеной грохнуло что-то тяжелое, потом раздался пьяный смех. Музыка стала еще громче. — Макс, не надо, — Рита потянула мужа за руку. — Только хуже сделаешь. — Хуже? Куда уже хуже? Третью ночь подряд эта пьянь у них! Из детской выглянула заспанная Карина, прижимая к груди плюшевого зайца. — Мама, я не могу спать. Там опять кричат. Рита обняла дочку, прижала к себе. — Все, хватит! — Максим натянул джинсы поверх пижамных штанов...

Галина всегда видит их троих. Серая дворняжка с оборванным ухом, рыжий кобелёк — весь в рёбрах, и та, что помоложе — чёрная, с белым пятном на груди. Сидят у служебного входа, как на работу устроились. Терпеливо ждут. — Ну что, голодные? — шепчет Галина, оглядываясь на дверь. Пакет с просрочкой тяжёлый — полкилограмма колбасы, батон чёрствый, пару йогуртов с истёкшим сроком. Михалыч, завхоз, в сотый раз бубнил: мол, нельзя, проверки будут, штрафы. А ей что — выбрасывать? В контейнер, на помойку? Не может она так, когда тут такие голодные глаза...