Мраморная кухня пахла тоской, как будто само это холодное, стерильное пространство впитало все несказанные слова, слёзы, выдохи. Свет от встроенных светильников резал глаза, отражаясь в битом стекле — экран телефона раскололся, как скорлупа у яйца. Он лежал возле ножки барного стула, чуть в стороне, как свидетель чего-то интимного и болезненного, что произошло тут всего мгновение назад. Анна не двигалась. Её руки — тонкие, ухоженные, с ногтями телесного цвета — сжимали край кухонной стойки. На ней было вечернее платье: бархат тёмного винного оттенка, чуть спущенное на плечи...

Вера стояла перед дверью собственной квартиры, сжимая в руках конверт от нотариуса. Документы внутри переворачивали её представления о двухлетнем браке с ног на голову. — Поздравляю, госпожа Шестакова! — звучал в памяти голос нотариуса. — Ваш муж унаследовал домик и два миллиона рублей от тётки. Только есть странность — в завещании упоминается его сын Данила как второй наследник. Мы пытались связаться с вашим мужем, но он не отвечает. Какой сын? Андрей клялся, что детей у него нет. Они год безуспешно пытались завести ребёнка, планировали дорогое лечение бесплодия...