— Открывай, алкаш! Знаю, что дома! — женский голос за дверью был злой, срывающийся. — Третий день музыку врубаешь! Я стояла в подъезде новосибирской пятиэтажки и не могла поверить, что это про моего сына кричат. Про моего Максима, который всегда был примером для всех. Дверь напротив приоткрылась. Пожилая женщина в халате выглянула в коридор. — Вы к Петрову? Бесполезно. Он если напьется, то дней на пять. Потом отходит, извиняется. А через неделю опять. — Я его мать, — выдавила из себя. Женщина ахнула, прижала руку к груди...

— Валя, ты с ума сошла? В твоем возрасте? — дочь стояла в дверях, красная от злости. — Мама подруги! Пятьдесят лет дружили! Я сидела на кухне, сжимая в руках чашку с остывшим чаем. Руки дрожали. Не от страха — от усталости объясняться. — Маша, я не планировала... — Что не планировала? Спать с мужем тети Томы? Разрушить семью? Спать. Как грубо звучит. Мы с Сергеем три месяца даже не целовались. Только разговаривали, гуляли, держались за руки. Как подростки. В шестьдесят пять лет я чувствовала себя пятнадцатилетней девчонкой...