"Бабушка, мама идет!" — Дима дернул меня за рукав, и я поняла — все пропало. Мы стояли возле песочницы во дворе. Маша держала в руках ведерко, Дима — лопатку. На их лицах застыло выражение восторга пополам с ужасом. Первый раз в жизни они играли в песке, как нормальные дети. — Лена Павловна! Что вы себе позволяете?! — голос Алины разнесся по всему двору. Она неслась к нам, размахивая сумочкой. Каблуки стучали по асфальту как автоматная очередь. Лицо красное, глаза сверкают. За ней еле поспевал муж Игорь...

Дом, в котором жил Миша с родителями, стоял в глубине двора, прячась от шумных улиц. Пятиэтажный, с блеклой серой штукатуркой, местами облупленной, с ржавыми водостоками, которые скрипели в ветреные ночи. У подъезда всё лето росли два кособоких куста сирени, и даже в августе в их листве оставался сладковатый запах, перемешанный с чем-то влажным, словно в земле под ними пряталась старая сырость. Двор был маленьким и тесным, с облезлыми скамейками и песочницей, где всегда валялось два-три потерянных совочка...