Мраморная кухня пахла тоской, как будто само это холодное, стерильное пространство впитало все несказанные слова, слёзы, выдохи. Свет от встроенных светильников резал глаза, отражаясь в битом стекле — экран телефона раскололся, как скорлупа у яйца. Он лежал возле ножки барного стула, чуть в стороне, как свидетель чего-то интимного и болезненного, что произошло тут всего мгновение назад. Анна не двигалась. Её руки — тонкие, ухоженные, с ногтями телесного цвета — сжимали край кухонной стойки. На ней было вечернее платье: бархат тёмного винного оттенка, чуть спущенное на плечи...

Раньше слово «домашний» звучало как приговор. Сидит дома — значит, не успевает. Не ходит по тусовкам — значит, странный. Работает удалённо, печёт пироги, вышивает крестиком — ну уж точно не из «активных». Но что-то изменилось. И теперь «домашний» — это не про скуку. Это про выбор. Про устойчивость. Про человека, который не потерял себя в мире, где шум — по умолчанию. Тихая жизнь, в которой есть плед, тёплый свет, солёные огурцы на полке и любимая книга на подоконнике, стала не исключением, а новой нормой...