Ромашка не понимала, почему с ней так? Стоило пропеть дверному звонку, как ее забирали от мамки и прятали в кладовке, словно какую-то постыдную тайну. За что? Она такая же, как остальные щенки… Этот молчаливый диалог со временем стал ритуалом: — Ты некрасивая, — равнодушно сообщало зеркало в коридоре. — Я знаю, — мысленно пожимала плечами Лена. После этого поправляла длинную челку, силясь спрятать за ней левую половину лица. Потом возила по губам почти бесцветной помадой. Зачем? Тоже, наверное, ритуал...

В пятилетнем возрасте Анастасия стояла по щиколотку в ледяной болотной воде и смотрела, как исчезают под трясиной мать и сестра. Отец вытащил её за волосы — так она впервые поняла, что жизнь держит только тех, кто цепляется сам. С тех пор она не плакала. А когда пришла война, голод, предательство мужа и смерть детей — она не сломалась. Потому что знала: если не она, то кто? Зима стояла тёмная, густая, словно натянутая шаль над всей Смоленщиной, и та дорога, по которой в феврале 1911 года двигалась...