Затопил печку, и нырнул снова под одеяло. Холодно. Но лежать не смог. Шоу Малахова, и он даже уже почти не Малахов. Галстук только на шее, и на расстегнутом пузе. Правильно. Человеку без шеи нельзя подчеркивать ее, подчеркивать то, чего нет. Но хрен бы с ним. Передача в честь Ангелины Вовк. И еще одну показывают рядом. Я ее помню, но никак не могу вспомнить, как ее звали там, в “Малышах”. Жена уже ушла на работу, а мне надо их в садик. И мне не горит, ведь я нужен там, на моей работе, не от сих до сих, а чтобы после меня все было...

— Ах ты, негодяй! Так вот с кем ты мне изменял все эти годы! — донёсся из гостиной истошный женский вопль, усиленный динамиками телевизора до оглушительных децибел. Стас замер в прихожей, не до конца провернув ключ в замке. Тяжёлый день, сжавшийся в тугой комок в затылке, отозвался глухой пульсирующей болью. Он мечтал об этом моменте с самого утра: войти в тихую квартиру, сбросить на пол сумку с ноутбуком, стянуть ненавистные офисные туфли и просто рухнуть на диван, вытянув ноги и уставившись в беззвучно мерцающий экран или в потолок...