Проснувшись в своей комнате на утро, где-то в одиннадцать, потянулся в кровати и посмотрел на окно, за бежевыми шторами которых светило яркое, летнее солнце. В комнате у меня аскетично, так как я не выношу ничего лишнего, а особенно электронику в спальне. Даже телефон оставляю в зале на тумбочке перед сном. В комнате стоит двуспальная кровать с пружинным матрацем, застеленная чёрным пастельным бельём с изображением ангела на пододеяльнике. Рядом с кроватью находится тумбочка с мелочёвкой, иногда для меня требующейся. Бируши, повязка на глаза, влажные салфетки и пара книжек, которые листаю перед сном...

Когда ночь закончилась, и Нинка встала с кровати, за окном было уже совсем не то, что она видела вчера, когда ложилась спать. Высокие дома-муравейники укрылись снегом, на плотно закрытых деревянных окнах ночной мороз вырезал узоры, а крайний лист на дереве, стоявшем у подъезда, держался из последних сил. Наступила зима. Настоящая московская зима – пока еще не слякотная, такая живящая и радующая, по-матерински нежно шепчущая на ухо о теплом утреннем какао и бутерброде с докторской колбасой на завтрак. Нинке сегодня ничего не снилось, впрочем, как вчера и позавчера. Зимой сны почему-то покидали её, а в памяти оставались лишь размытые образы летнего утра, запаха свежей клубники и блинов...