Голос Алексея был такой торжественно-виноватый, что Марина сразу поняла: сейчас будет что-то неприятное. — Марин, у меня к тебе серьёзный разговор, — сказал он, войдя в кухню после работы. — Слушаю, — она продолжала чистить картошку, не поднимая глаз. — Это про Ольгу. Нож в руках Марины замер. Ольга — это сестра мужа. Та самая, которая три года назад на семейном празднике во всеуслышание заявила: «Не понимаю, что Лёша в тебе нашёл. Ни красоты, ни ума особого. Хотя, говорят, мужчины любят серых мышек»...

«Я думала, хуже измены ничего не бывает. Оказалось — бывает». Она произнесла это вслух, будто проверяя на вкус каждое слово. И вкус был горьким, как холодный чай, забытый на подоконнике. Кухня стояла в полутьме: лампа под потолком перегорела ещё неделю назад, но руки не доходили заменить. Вечером, в этом полусумраке, посуда в раковине казалась каким-то безличным рельефом, а паркет под ногами — зыбким. На столе, под бокалом с недопитым вином, лежал лист бумаги. Грубый, с рваными краями, будто его вырвали из чужой жизни и подбросили сюда...