Проснувшись в 6:30, как всегда, Марина первым делом пошла на кухню ставить чайник. В доме было тихо. Игорь, муж, еще спал, а дети давно жили отдельно. Сын — в Питере, дочь — в Чехии. Она улыбнулась, вспомнив, как недавно разговаривала с дочерью по видеосвязи. Та показывала своего пса и новую кофейню под домом. Марина искренне радовалась за нее — жизнь устроилась, все по уму. Она разложила по тарелкам овсянку, добавила орехов и меда, как любил Игорь. Тот вошел на кухню, сонно почесывая затылок. — Доброе утро, — бросил он, сел за стол и стал листать телефон...

За окном аудитории тяжело и размеренно дышал поздний московский вечер. На стёклах мелко дрожал моросящий дождь, оставляя влажные полосы, сквозь которые огни на улицах размывались мутными пятнами. Высокие, массивные дубовые двери института с глухим звуком закрылись за последним вошедшим студентом, оставив в холле гулкий отзвук шагов и приглушённые голоса. Аудитория была полна, но не шумела. Разговоры затихали сами собой, растворяясь в ожидании того, что скажет Василий Петрович Тёркин, только что вошедший в аудиторию и стоявший возле кафедры...