— Прости, — прижав раненую руку к груди, Кирилл встал рядом с Оксаной, — я сожалею, что ты погибла, но прошлого уже не вернуть. В мире живых нет места мёртвым. Я выбираю её. Кирилл несколько минут смотрел на экран монитора и потом решительно нажал кнопку скайпа. Заиграла знакомая мелодия вызова. — Ту, ду, дум, бульк, ту, ду, дум, бульк, — Кирилл напряжённо всматривался в монитор, — ответь, ответь, ну, пожалуйста. Где-то через минуту, с другой стороны монитора появилась заспанная девушка. Тряхнув тёмными непослушными кудряшками, она недоумённо посмотрела на парня...

Я стояла как вкопанная. Чемодан всё ещё был в руке, пальцы онемели от холода, но я не отпускала его — будто это был мой последний якорь в этом мире. Дверь закрылась прямо перед моим лицом. Щелчок замка прозвучал громче любого крика. «Моя жена не любит, когда за столом чужие» — слова сына будто повисли в морозном воздухе между нами. Чужие. Я — мать, родившая его, выносившая под сердцем девять месяцев, мучившаяся почти двое суток в роддоме. Я — женщина, прожившая для него сорок семь лет своей жизни...