— Ань, ну нельзя же так, — голос Олега, едва за ними щёлкнул замок входной двери, был вкрадчивым и мягким, но в этой мягкости таился упрёк, похожий на осколок стекла, завёрнутый в вату. Запах дыма от мангала, смешанный с ароматом маринованного мяса и сосновой хвои, всё ещё витал вокруг них, принесённый на одежде и в волосах из загородного мира дачного покоя. Он был последним напоминанием о солнечном дне, который только что закончился. Этот запах должен был расслаблять, обещать уютный вечер и отдых после дороги, но слова Олега мгновенно превратили его в предвестника ссоры...

Когда в дверь постучали в третий раз, Анастасия поняла: это конец. Не просьба, не случайность — судьба. Та, что приходит без спроса, как фашисты в родную станицу. Рука сама потянулась к топору за печью. "Если не она — то я", — мелькнуло в голове. Но за дверью раздался не грубый окрик, а сдавленный стон. И тогда она узнала этот голос. Тот, что когда-то шептал ей о любви под кубанскими звездами. Теперь в нем была только смерть. Кубань, лето 1942 года. Солнце, щедрое и неумолимое, заливало светом станицу...