– Уважаемый, вы на моём месте сидите. Вернее, лежите, – Марина легонько тронула за плечо грузного мужчину, который развалился на её законной нижней полке в плацкартном вагоне. Никакой реакции. Только громкий храп на секунду сбился с ритма и снова продолжился. От мужчины ощутимо пахло перегаром. Три объёмные сумки занимали проход, а сам он, в мятой рубашке, с расстёгнутым воротом, крепко спал, подложив под голову скомканный пиджак. Марина вздохнула и бросила взгляд на билет. Точно, 27-е место, нижнее...

Маша сидела на кровати и бесконечно перебирала вещи, которые только что сложила в рюкзак. На лице — смесь раздражения и уныния. Она смотрела на старый портрет на стене — улыбающуюся бабушку в сарафане и платке, а в душе росла обида. — Маша, ты опять собираешься ныть? — голос мамы звучал с кухни, раздраженный и уставший,— сколько раз уже говорила: лето в деревне — это не наказание, а отдых! Если бы не ты сама… — Отдых? — резко перебила дочь, поднимаясь с кровати, — мне не нужен твой “отдых”. Я провалила сессию, и ты решила меня так наказать! А не то, что вы называете “перезагрузкой”...