Я возвращался из Крыма северной таврийской дорогой — по степи, от которой осталось одно лишь слово. Спаленная солнцем, пожелтевшая, как лихоманка, унылая, как холодный омлет. Мамаева конница прошлись по ней с юга на север и всякую растительную жизнь стерла в пыль. Степь сделалась мертвой, былье на опустевших полях торчало в мареве, словно скошенные кресты на погосте. Жара стояла за сорок. А в полдень наступал апокалиптический час — всякое подобие тени исчезало. Кусты вдоль шоссе — курам на смех,...

— Я в ужасе, мама! — Антон бросил ключи на грязный пол прихожей так, что они отскочили от разбитой плитки и звякнули где-то под батареей. — Что за ерунда тут творится?! Лера стояла на пороге собственного дома и не могла сделать ни шага. Запах... Господи, какой запах! Неприятный запах бил в нос, что хотелось вывернуться наизнанку. По стенам расплылись желтые пятна, обои висели лохмотьями, а от паркета, который они с таким трудом клали три года назад, остались одни щепки. — Мамочка моя... — прошептала она, прижав ладонь ко рту...