— Любашка, вставай! Жизнь проспишь! — стучала мне в дверь своим крепким, как кувалда, кулаком, тетя Нина, не молодая, но и не старая женщина, из тех, что коня на скаку остановят, с полным бюстом, широкой костью, крупными чертами лица и желтоватыми от папирос зубами. Она вставала раньше всех, гремела в ванной тазами, как будто живет не одна, а с по меньшей мере семью младенцами, поминутно пачкающими пеленки. Но тетя Нина была совершенно бездетной, у нее даже кошка не жила. А стрика — это ее подработка, она обстирывала семью из третьей комнаты...

Екатерина с трудом сдержалась, чтобы не ответить резко, её щёки покраснели от злости. Она повернулась к Павлу, который почувствовал её взгляд и обернулся, его глаза были полны беспокойства. — Катя, всё в порядке? — спросил он тихо, его рука снова нашла её ладонь под столом, пытаясь успокоить. — Пока да, — буркнула она, её голос был холодным, как лёд, а глаза вспыхнули раздражением. — Но я хочу уехать. Павел кивнул, его лицо стало серьёзным, а пальцы сжали её руку чуть сильнее. — Хорошо, скоро поедем...