— Мам, ты что, покрасилась?! — Лиза застыла в дверях, разглядывая мою рыжую гриву. Я прячу глаза, теребя новые волосы. Четыре года не меняла цвет. Четыре года вообще ничего не меняла. — Ну да... Решила попробовать. — Супер! Как раньше! — дочь обнимает меня. — Помнишь, на старых фотках у тебя такие же были? Помню. До него. До того, как стала серой мышью. Смотрю в зеркало в прихожей. Рыжие пряди горят в свете лампы. Чужое лицо. Нет, не чужое — забытое. — Мам, а пап что сказал? — Лиза снимает кроссовки...

Последний рывок — и старенький рейсовый автобус, чихнув сизым дымом, выплюнул Зарину на пыльную обочину вместе с её необъятным багажом. Дверь с шипением закрылась, и он, дребезжа всеми своими железными костями, покатил дальше, оставляя её одну посреди оглушительной деревенской тишины. Солнце пекло нещадно. Два огромных чемодана на колёсиках, тяжёлая сумка через плечо и рюкзак, набитый книгами, казались неподъёмным грузом. Усталость после долгой дороги смешивалась с упрямой решимостью, которая и привела её в эту глушь...