— Я этот бардак за твоими гостями разгребать не буду! — отрезала Карина. — Я их не звала, не кормила и не разливала. Алексей вздрогнул от резкости в голосе жены и виновато посмотрел на разгром в беседке. Пустые бутылки валялись под скамейками, на столе застыли лужи от пролитого пива, а в углу кто-то из друзей оставил окурки прямо на деревянном полу. — Света, ну не злись. Я же сказал — утром всё приберу. — Карина. Меня зовут Карина, — поправила жена и скрестила руки на груди. — И дело не в уборке...

Мраморная кухня пахла тоской, как будто само это холодное, стерильное пространство впитало все несказанные слова, слёзы, выдохи. Свет от встроенных светильников резал глаза, отражаясь в битом стекле — экран телефона раскололся, как скорлупа у яйца. Он лежал возле ножки барного стула, чуть в стороне, как свидетель чего-то интимного и болезненного, что произошло тут всего мгновение назад. Анна не двигалась. Её руки — тонкие, ухоженные, с ногтями телесного цвета — сжимали край кухонной стойки. На ней было вечернее платье: бархат тёмного винного оттенка, чуть спущенное на плечи...