— Любашка, вставай! Жизнь проспишь! — стучала мне в дверь своим крепким, как кувалда, кулаком, тетя Нина, не молодая, но и не старая женщина, из тех, что коня на скаку остановят, с полным бюстом, широкой костью, крупными чертами лица и желтоватыми от папирос зубами. Она вставала раньше всех, гремела в ванной тазами, как будто живет не одна, а с по меньшей мере семью младенцами, поминутно пачкающими пеленки. Но тетя Нина была совершенно бездетной, у нее даже кошка не жила. А стрика — это ее подработка, она обстирывала семью из третьей комнаты...

Шёл восемьдесят восьмой год, я работал в радиаторном цеху, тогда ещё не женатый. Ездил в отпуск к бабушке в деревню. Самолётом в Горьковскую область туда и обратно, билет семьдесят шесть рублей в один конец, отпускных четыреста рублей, получки триста. Радостные бабушка с тётей от встречи, суп, томившийся в русской печи в чугунке, и я прямо из него хлебаю деревянной ложкой самую лучшую на свете еду. Иду в колхозный магазин, водки надумал взять, с деревенскими друзьями после бани причаститься. Там очередь, бабушки все в телогрейках, разговаривают нажимая на букву «о», и «ц»...