— Не трогай, — рыдая, просила супруга Олеся, — пожалуйста, мне больно! Паша, ты ребенка пугаешь! Посмотри на Стасика — на нем же лица нет. Пожалуйста, дай нам уехать. Я тебя умоляю! Я не могу так больше жить! Ты изменяешь, моришь нас голодом, ты поднимаешь на меня руки… За что, Паша?! ***  Олеся сидела на кухонном табурете, подперев щеку рукой. За окном моросил осенний дождь, а в душе было еще мрачнее. Уже третий месяц она чувствовала, что между ней и Пашей что-то не так — он стал раздражительным, часто задерживался на работе, телефон всегда держал при себе...

Больничное окно было открыто. Утром его распахнула медсестра. Воздух был чист, шевелились шторы, зелень листвы за окном радовала глаз, а до палящего летнего зноя было ещё далеко. Петьке вырезали аппендицит. Говорили, что операция была сложная, еле успели, но Петька был бесстрашный. – Уколов не боишься? – улыбалась утром медсестра, выпуская из шприца воздух. Петька молча повернулся на бок, вставать ему ещё не разрешали. Нашла чем пугать... Привезли его с подворотни. Там прихватило. Нет, он не был бездомным, вырос в детском доме...