Тихий, почти неслышный напев плыл по комнате, смешиваясь с едва уловимым запахом лекарств и сухих трав. Он окутывал старую женщину, лежавшую на высокой, почти больничной кровати. Слова колыбельной, знакомые до последней нотки, были тем единственным, что могло усмирить тупую, изматывающую боль. Пятьдесят лет назад она сама пела эту песню своей маленькой дочке, качая ее на руках. А теперь эта девочка, уже взрослая женщина с серебряными нитями в волосах и усталостью в уголках глаз, сидела у ее постели и тихонько пела для нее...

Алла Борисовна уехала, а правила остались. Такое чувство, будто она просто сняла корону, сложила в футляр и оставила ключи от трона. Но сами покои не опустели. В воздухе всё ещё пахнет её духами, слышны отголоски её голоса, её диктовок, её решений. Знаете, я всю жизнь работаю со сценой. Видела, как рождаются артисты. Как тухнут. Как сгорают. И, поверьте, не всегда от недостатка таланта. Чаще — от недостатка «разрешения». А вот теперь появляется та, кто наконец-то решилась сказать вслух то, что мы шептали годами: Лариса Долина...