Кухня тонула в мягком полумраке. Лампочка под абажуром не горела — Марина предпочитала слушать тьму. За окном висела неподвижная зимняя ночь: снег лениво кружился в свете фонаря, будто медлил коснуться земли. На столе, в полумраке, поблёскивала кружка с остывшим чаем, на блюдце — ломтик лимона, сморщенный и почти прозрачный. Она сидела, подперев щёку ладонью, и слушала. Слушала тиканье старых настенных часов, которые достались ей от бабушки. И — сквозь стены — голоса. В соседней комнате муж тихо говорил по телефону...

― Не называй меня бабушкой, Света! Света было протянула матери кружку, на которой было написано «Самая лучшая бабушка в мире» ― и опешила. ― Почему не называть, мам? Ты же скоро станешь бабушкой. Вот сегодня увидела эту кружку и решили тебе подарить. ― Дочка, я твоя мама, но я не бабушка. Терпеть не могу это слово. Это как дряхлая старуха в платочке на лавочке у подъезда. Вот она ― бабушка. А я ― нет, ― повысила голос Ольга Викторовна. ― И не называй меня так. ― Мама, мне рожать через три месяца...