Кухня тонула в мягком полумраке. Лампочка под абажуром не горела — Марина предпочитала слушать тьму. За окном висела неподвижная зимняя ночь: снег лениво кружился в свете фонаря, будто медлил коснуться земли. На столе, в полумраке, поблёскивала кружка с остывшим чаем, на блюдце — ломтик лимона, сморщенный и почти прозрачный. Она сидела, подперев щёку ладонью, и слушала. Слушала тиканье старых настенных часов, которые достались ей от бабушки. И — сквозь стены — голоса. В соседней комнате муж тихо говорил по телефону...

– Олеж, – зову я, приоткрыв дверь в кабинет мужа. – Мы можем поговорить? Голос звучит глухо. Любой бы мог догадаться, что у меня что-то произошло. Любой, но только не мой муж… Он поднимает сосредоточенный взгляд, сжимает челюсти так, что отчётливо слышится скрип зубов. А ведь минуту назад он был совершенно расслаблен. – Лида, я же просил! Сто раз просил, чтобы ты не дёргала меня во время работы, – рычит он. – Но ты упорно игнорируешь все мои просьбы. Ты мне объясни, тебе просто нравится бесить меня? Так? – Нет, конечно, – шепчу я...