«Когда открыли завещание, я не сразу поняла, что это было — ошибка или удар в спину…» Дом наполнился тишиной сразу после ухода последних поминальных гостей. Как это часто бывает, опустевшие комнаты загудели в голове глухим эхом — не столько от звуков, сколько от внезапной пустоты. Словно кто-то снял старую шаль с плеч, и ей стало зябко — не телу, а душе. Мария Тимофеевна стояла в прихожей, прислонившись к дверному косяку, как к берёзе на родительском кладбище, и смотрела на свои руки. Они пахли укропом и холодцом...

«Неужели ты поверила, что я женюсь на такой, как ты? Ты себя видела? Я просто хотел переспать с тобой!» Узнав о беременности, Макс прогнал Веру на глазах у друзей. Но через 7 лет она вернулась — и вот тогда… В тот вечер пахло корицей и мокрым асфальтом. Они сидели на летней веранде кафе, где официантки иногда путали заказы, а хозяин всегда включал одну и ту же пластинку — так, будто с песней легче переживать чужие признания. Вера готовилась сказать важное и гладила пальцем по краю стакана с морсом...