Меня зовут Марина. В детстве меня называли «разумницей» — не потому, что я была особенно умна, а потому, что за кем‑то ведь надо было выключать свет, завязывать шнурки и договариваться с соседями, когда в нашем подъезде снова исчезала вода. За кем‑то — это значит «за мной». У нас в семье было два ребёнка: я и Лёша. И если меня растили как запасное колесо, то его — как машину мечты. Полировали до блеска, ставили в центр двора и рассказывали всем, как быстро он поедет, когда‑нибудь, как только заведётся...

"Ты серьёзно сейчас?!" - крикнула я, хотя голос вышел почти шёпотом, как будто сдерживала в нём всю кухню, всю посуду, все аккуратные ножи на магнитной рейке. "Ты серьёзно думаешь, что счастье измеряется двуспальными простынями и видом на набережную?" Он не ответил сразу, только потянулся к серебристой кофемашине, что беззвучно урчала, как гладко выбритый кот. В окне отражалась его голова, чёткая, крепкая, как монета царского чекана. Он любил молчание, превращая его в способ властвовать над любой беседой...