Скрипят ножи о керамику, липнет к пальцам сахарная роза, и чайник, как старый бас, сопит в углу, опираясь на свой круглой спины пар; запах жареной курицы смешан с корицей от коржей и с терпким, аптечным духом лекарств, что Анна держит в крайнем, никому не нужном ящике. Вечер давит теплом. Скатерть с синими ветками васильков - ещё от свекрови, подшитая неумелой рукой, так и торчит ниточка, и Анна на нее смотрит, как на занозу, - ну, потом, потом, после гостей. "Анют, ты солила?" - из коридора выпархивает Лена, щёки румяные, низкий, будто охрипший смех: "Горько - ой, прости, рано ещё...

Когда я выходила за Максима, мне казалось, что в жизни наконец-то наступает островок тишины в этом нескончаемом шуме тревог и неуверенности. Я не грезила о принцах и замках, не рисовала в голове свадебные арки из роз — мне хотелось совсем другого: простого, но настоящего. Чтобы утром пахло свежезаваренным кофе, чтобы кто-то обнимал сзади, пока я мою посуду, чтобы были общие фильмы на вечер и не было страха, что любимый человек исчезнет, как исчезали все важные люди в моей жизни до него. Я выросла в доме, где вместо "я тебя люблю" звучало: "почему опять двойка?"...