Я не знаю как оказался на вокзальной площади. Было очень холодно. Шёл мелкий дождь. Серое небо с чёрными тучами отражали моё состояние. Я просто сидел на лавочке, уставившись в одну точку. Хотелось лечь на эту лавочку и тоже перестать дышать как Наташа.  — О, Юрец, ты чего здесь мокнешь? Из дома что ли выгнали? — откуда он здесь взялся, мой старый знакомый, которого я не так давно встретил в электричке? Моё прошлое меня никак не отпускает. Я молчал. Лишь глупо улыбнулся через силу. — А я вот приезжал запасы пополнить...

Знаете, есть такие дни, когда просыпаешься — и всё кажется не твоим. Квартира не твоя, жизнь не твоя, даже отражение в зеркале... какое-то чужое. Вот так я и проснулась в то январское утро. Седьмой месяц после похорон Вити. Солнце пробивалось сквозь старые шторы в нашей — моей — квартире на Арбате. Книги громоздились до потолка, как всегда. Его рукописи лежали стопками на столе, будто он вот-вот вернётся и продолжит писать. А на тумбочке — фотография с вручения премии... 1987 год. Какие мы были молодые! Витя в строгом костюме, я рядом — в скромном платье, всегда в тени его славы...