— Неужели так сложно понять, что мне нужен отдых? Просто тихие выходные на природе, — Инна устало опустилась на скамейку у крыльца дачного домика и посмотрела на мужа. — Мы всю неделю работали как проклятые, я мечтала только о том, чтобы приехать сюда и посидеть в тишине. Женя нервно переминался с ноги на ногу, не решаясь взглянуть жене в глаза. — Ну, мама не специально так получилось. У неё правда ремонт в квартире начался. Куда ей деваться? — У твоей мамы три подруги с пустыми квартирами и дача твоего брата в Петергофе! — Инна повысила голос...

На юбилее – Женя, ты слышишь меня вообще? – голос свекрови, Марьи Ивановны, звенел, словно старый медный таз, который вечно бубнит под рукой хозяйки. – На, примерь. Ты должна выглядеть прилично! Всё-таки люди будут. Моя семья. Платье она протянула с этакой зловещей торжественностью. Ядовито-зелёное, чопорное до зубной боли, с кружевными нарукавниками-крыльями, оно манило стальной молнией, предательски уходящей за спину. Словно наряд для первого причастия, вывернутый наизнанку – удушающий воротник-стойка, рукава, впившиеся в кожу, будто змеи, и полное отсутствие намёка на талию...