В полутьме надвигающейся ночи, в розовых сумерках, неясно поскрипывало колесо прялки. Ромка, засыпая, постоянно слышал его – звук успокаивал, хоть и дарил тревожные сны. Дождь, их дом с намокшей крышей, покосившееся крыльцо. А за дорогой – погост. Ровные ряды потемневших крестов с выцветшими от времени венками и тоскливым убранством. И будто дед идет вдоль дороги. Не старый еще, а каким его запомнил Ромка — сутулый, с серыми внимательными глазами и морщинками-лучиками у глаз. И будто бросается Ромка к нему, а калитку открыть никак не может — потому что дед подпер ее с той стороны...

Пряха мха постукивает по камню серой деревяшкой и слушает ее нутряные звуки. Заворачивает ее в войлок, и земля в лесу одевается мхом. Покрывает ее отбеленным холстом, и под окном зацветает вишня. Надевает на нее венок, и солнце становится жарче...