— Любашка, вставай! Жизнь проспишь! — стучала мне в дверь своим крепким, как кувалда, кулаком, тетя Нина, не молодая, но и не старая женщина, из тех, что коня на скаку остановят, с полным бюстом, широкой костью, крупными чертами лица и желтоватыми от папирос зубами. Она вставала раньше всех, гремела в ванной тазами, как будто живет не одна, а с по меньшей мере семью младенцами, поминутно пачкающими пеленки. Но тетя Нина была совершенно бездетной, у нее даже кошка не жила. А стрика — это ее подработка, она обстирывала семью из третьей комнаты...

Борис Сотников Предыдущая часть: 18           На кладбище Русанов выронил авторучку – подарок Михайлова. Обнаружил это уже на ходу, когда подходил к деревне. Стало жаль подарка, вернулся. Шёл и вспоминал одно из четверостиший Омара Хайяма, которое переписал себе весной у Одинцова для памяти:                Этот свод голубой и таз над ним золотой                Долго будет кружиться ещё над земной суетой.                Мы - незваные гости - пришли мы на краткое время,                Вслед кому-то - пришли мы, перед кем-то - уйдём чередой...