Лида шла одна по тропинке, что вилась вдоль края ржаного поля, распаханного до самого леса. Ноги путались в сухих травах, пыль мягко вздымалась от шагов, липла к подолу лёгкого ситцевого платья. Поле тянулось широким ковром, волновалось под вечерним ветерком, будто жило — стонало, перешептывалось с лесом, что темнел неподалёку стеной. Над краем тайги уже ложились сумерки — те длинные, тягучие, которые бывают только в августе, когда день ещё не совсем короткий, но воздух становится иным. Пряный. Полный прелой травы, далёкого дыма, сладковатого запаха ржи, смешанного с тяжёлым дыханием леса...

Где тропа, где тропа за рекой запорошена, Были встречи у нас горячи. Не ходи, не ходи ты за мною, хороший мой, И в окошко моё не стучи. Ведь не я, ведь не я тебя, милый, оставила, Сам пошёл, ты на выбор такой. Ведь не я, ведь не я тебя, милый, заставила Целоваться на свадьбе с другой. От тебя, от тебя не закроюсь я ставнями, Покури у плетня моего. Только счастья, только счастья чужого, не надо мне, Хватит мне, для себя твоего...