Слова мужа, подслушанные в тишине ночного коридора, ударили Ирину под дых, выбив остатки воздуха и хрупкой надежды. «Я заставлю ее извиниться…» Холодная пустота заполнила грудь там, где еще полчаса назад трепетала радость от маленькой победы. Победы не было. Был лишь короткий антракт в бесконечном спектакле, где она — главная злодейка, а ее муж — послушная кукла в руках умелого режиссера. Она не вернулась в постель. Бесшумно прошла на кухню, села у окна и уставилась в темноту двора. Предательство...

Мне пересказывают «гениальную» идею, и я ловлю себя на том, что улыбаюсь так, как улыбаются люди, когда вежливо слушают человека, уверенного, что открыл вечный двигатель. Улыбка стеклянная, в глазах — ни капли восторга. — Мамина мысль такая, — осторожно произносит Кирилл, глядя не на меня, а в окно, где февраль делает вид, что он март. — Мы продаём твою добрачную квартиру, и… — Стоп, — говорю я, ставлю кружку на стол так, что ложечка звякает, как маленький колокол. — Уже нравится. Продолжай, я готова восхищаться...