Громкий скрежет возвестил о том, что у бесплотных созданий, как и у арахнетов – слуг Анахты, все-таки имелось какое-то подобие зубов, и они слаженно принялись «грызть» магическую защиту «Серафима», стремясь пробраться внутрь, к живым людям, в жилах которых текла горячая кровь, лучшая пища для пустотных обитателей. Покрытая сетью охраняющих формул обшивка летучего корабля затрещала под гнетом давящей на нее снаружи потусторонней силы. Галь-Рикки схватился за голову, а на лице его появилась гримаса боли...

Я встретил его на кордоне, затерянном в таком уголке Красноярского края, куда вертолёт летает два раза в месяц — и то, если погода позволит. Я писал серию очерков о людях, выбравших полное уединение, и лесник, проживший в тайге без малого полвека, был идеальным героем. Он походил на корень старой лиственницы — сухой, кряжистый, с лицом, иссечённым морщинами, как кора. В его выцветших голубых глазах плескалось такое спокойствие, какое бывает только у гор или у очень старых рек. Мы проговорили весь вечер...