– Алла, ну что ты как малое дитя! – Свекровь Валентина Егоровна возмущенно трясла телефоном. – Всего на два месяца попросили. Алла держала трубку подальше от уха. Девятое утро подряд. Звонок ровно в половине восьмого. – Валентина Егоровна, я же объяснила. Мы с детьми едем отдыхать, а не нянчиться с чужими. – Чужими! Слышите, Борис, она наших внуков чужими называет! В трубке зашуршало. Голос свёкра, мягкий и вкрадчивый: – Алла, деточка. Ну что тебе стоит? Лёшины мальчишки тихие. Сами себе борщ сварят, в огороде помогут...

Вечер опустился на город вязкой, удушливой тишиной. В детской комнате пахло пылью и затаённым страхом. Дарья сидела на краю кровати, медленно поглаживая по спине своего шестилетнего сына Артёма. Маленькое тельце вздрагивало от сдерживаемых рыданий. Очередная вспышка гнева отца, Станислава, оставила после себя звенящую пустоту в квартире и глубокую рану в душе ребёнка. Крики стихли, но их эхо, казалось, навсегда впиталось в стены этого дома. Артём не плакал громко, он научился делать это почти беззвучно, лишь судорожно всхлипывая и вжимаясь в подушку...