Тишина. Не просто отсутствие звука. А плотная, тяжёлая, как спрессованный пепел от костра, который уже не даст тепла, но всё ещё жжёт кожу. Она обволакивала, давила на виски. Толик поднялся с горячего пола — не пола, а чего-то гладкого и живого под ним, излучающего тепло, как нагретый камень. Плечо горело огнём — удар пришёлся точно. В слабом, призрачном свете, что сочился из самих стен Нечто, как слюна из пасти спящего зверя, он различал силуэты. Живые? Едва. Скер сидел, прислонившись к стене, лицо...

"Положи меня, как печать, на сердце твое…" (Песн.8:6) Дети шли босиком по траве. В руках хворостинки. Они гнали гусей с речки. Гусаки шагали важно, подняв высоко головы. А гусыньки двигались вперевалочку, пригнувшись к гусятам и время от времени тихонько щипая их, если те подбирали что-нибудь негодное с земли. Порой какой-нибудь гусак останавливался, оборачивался назад, вытягивал шею и угрожающе шипел, мальчик махал на него веткой и кричал: — Давай иди. Встал тут, — и отгонял его. А то возьмет гуся за голову, да и развернет его обратно...