Где-то в конце девятнадцатого века. О проклятье, преследующем род Анфисы, говорили уже в открытую. Тяжёлые роды не прошли для неё даром, долго оправлялась она, долго в себя приходила. А как вышла впервые за ворота, так в деревне и ахнули: тень то шла по улице, а не Анфиса. Всегда цветущая и пышущая здоровьем баба превратилась в исхудавшее измождённое существо с почерневшим лицом. Сколь ни билась Кузьминична, отпаивая Анфиску своими чудодейственными отварами, - всё без толку. Будто мертворожденные дети забрали кусок её жизни, навсегда стерев радость с лица...

В воздухе стоял тихий шепот, будто природа осторожничала, боясь потревожить что-то важное и неуловимое. Небо было чистым, лазурным, словно умытым дождями и ветрами, с редкими облаками, отражавшимися в гладкой, почти неподвижной глади реки. Настасья медленно вступила в воду, ощутив мягкий ил и прохладу, пронзившую тело лёгкой дрожью. Вода доходила ей сначала до лодыжек, затем обхватила колени, мягко гладя кожу, словно руки невидимого, ласкового существа. Девушка шагнула дальше, позволяя реке принять...