— Куда тебе, сестрица? — На фронт, — ответила она, не оборачиваясь. — Чтобы убивать." Вера шла по снегу, как по пеплу — осторожно, будто боялась провалиться в воспоминания, с каждым шагом её сапоги цеплялись за корни прошлого, занесённые позёмкой, и в этом молчании было всё: смерть, пустота, и одиночество, которое сдавливало грудь сильнее любого шинельного ремня; дорога, что вела к Озёрному, была узкой, как тропинка в аду, и каждый сугроб вдоль неё напоминал надгробие — белое, безымянное, но живое...

Ей нанесли двадцать две раны, а затем певице, выполняя страшную угрозу... отрезали язык. Статья, опубликованная в газете КРАСНАЯ ЗВЕЗДА 30 мая 1944 г., вторник: Я встречал новый год у приятеля моего — юриста Харламова. Мы сидели за столом и мечтали о том, чтобы поскорей кончилась война. Хозяин молчал. Я нашел, что он очень постарел за последний год, унесший его старшего сына; младший был ранен, прислал из госпиталя письмо, но о своем здоровье сообщал очень лаконично, и это тревожило отца. Кто-то предложил выпить за мужество наших сыновей-солдат...