Я тебя не целовал долго. И давно не обнимал крепко. От разлуки на губах горько. От печали на душе терпко. Разыгрался за окном ветер, Да все мысли в голове скомкал. Мне так нужен твоих глаз вечер, Заглядеться, посмотрев только. То ли сердце говорит гулко, То ли новая гроза где-то, Я давно не целовал руки, Что баюкают моих деток...

Кухня тонула в мягком полумраке. Лампочка под абажуром не горела — Марина предпочитала слушать тьму. За окном висела неподвижная зимняя ночь: снег лениво кружился в свете фонаря, будто медлил коснуться земли. На столе, в полумраке, поблёскивала кружка с остывшим чаем, на блюдце — ломтик лимона, сморщенный и почти прозрачный. Она сидела, подперев щёку ладонью, и слушала. Слушала тиканье старых настенных часов, которые достались ей от бабушки. И — сквозь стены — голоса. В соседней комнате муж тихо говорил по телефону...