— Не трогай, — рыдая, просила супруга Олеся, — пожалуйста, мне больно! Паша, ты ребенка пугаешь! Посмотри на Стасика — на нем же лица нет. Пожалуйста, дай нам уехать. Я тебя умоляю! Я не могу так больше жить! Ты изменяешь, моришь нас голодом, ты поднимаешь на меня руки… За что, Паша?! ***  Олеся сидела на кухонном табурете, подперев щеку рукой. За окном моросил осенний дождь, а в душе было еще мрачнее. Уже третий месяц она чувствовала, что между ней и Пашей что-то не так — он стал раздражительным, часто задерживался на работе, телефон всегда держал при себе...

Иногда самые близкие люди способны причинить сильнейшую боль. Я ушла из дома со слезами на глазах, даже не представляя, что уже этой ночью свекровь будет звонить мне и умолять о помощи. Я помешиваю борщ, а за спиной свекровь, Людмила Ивановна, уже стоит, скрестив руки. Её тяжёлый взгляд, как рентген, просвечивает каждое моё движение. Дождь стучит по окнам нашей тесной двухкомнатной квартиры, где мы с мужем Олегом и трёхлетней Машей живём под одной крышей с ней — с моей свекровью. Маша играет в комнате, напевая песенку, а я стараюсь не поднимать глаз...