Мне было пять лет, но я уже знала, что такое страх. Детский дом — это не место для детства. Это место, где ты учишься выживать, где каждый день — борьба за кусок хлеба, за тёплый угол, за право быть замеченным. Стены были серыми, как и наша жизнь. Кровати скрипели, одеяла были тонкими, а воспитатели... Они не были злыми всегда, но их равнодушие резало больнее, чем крики. — Аня, закрой глаза! — рявкала тётя Люда, наша главная воспитательница, если замечала, что кто-то не спит после отбоя. Я любила смотреть в потолок...

Твои родители совершенно невыносимы! Эти слова, переданные Димой, повисли в воздухе маленькой съемной квартиры, как дым от едкого химиката. Они въедались в обои, в обивку дивана, в душу. Анна смотрела на жениха, и стена, которую они только-только начали возводить против его семьи, пошла трещинами. — Что? — переспросила она, хотя расслышала все до последнего слога. — Что она сказала? Невыносимы? Мои родители? Папа, который полвечера чинил твой разболтавшийся стул, и мама, которая трижды подкладывала...