Как пустая бочка с горы, прогрохотала ранней весной по деревне Зацепино новость – к тётке Серафиме приехала дочь. Она освободилась из мест лишения свободы и будет жить здесь. Деревенские судачили, что такая соседка – дело дрянное, что сидела она за убийство мужа. А на волне открытости трансгендерной темы толковали ещё, что и не баба она вовсе, а полумужик. Возраст ее тоже темой был спорной. Кто-то утверждал, что ей слегка за сорок, а кто-то – что под шестьдесят. Если б родилась она тут, в деревне Зацепино, знали б точно...

Вопрос повисает между нами. Молчу, но мое молчание красноречивее любых слов. Считаю удары сердца — раз, два, три... На десятом он сам все понимает. Лицо бледнеет, ноги подкашиваются. Он шатается, хватается за стол, чтобы не упасть. Бутылка, которую он принес, падает, разбивается. Осколки разлетаются по полу, коньяк растекается темной лужей. Мы стоим друг напротив друга. Он делает неуверенный шаг вперед, протягивает руку, словно хочет коснуться, но замирает на полпути. В его глазах шок, неверие, страх...