Август в этой деревеньке был щедрым и душным. Воздух, пропитанный ароматом нагретой солнцем пыли, спелых яблок из соседних садов и сладковатым дыханием поздних цветов, стоял неподвижно, словно густой сироп. Солнце, уже склонившееся к закату, все еще жгло немилосердно, окрашивая деревянные заборы и крыши в медовые оттенки. Цикады трещали в зарослях бузины и сирени, сливаясь в непрерывный, навязчивый гул. Глафира Андреевна Садовская, привыкшая к прохладным кондиционированным залам своего офиса и безупречному асфальту престижных районов, чувствовала себя здесь немного чужой...

— Слушайте, ну не ломайте вы моему сыну жизнь, — пресмыкался передо мной сват, — ему ж и тридцати нет! Вы ж прекрасно понимаете, что девка ваша сама напросилась? Она Русланчика постоянно выводила на эмоции, она сама нарывалась! Подпишите бумаги, откажитесь от претензий. Вы же понимаете, что я все равно его выкуплю у правосудия?! *** Настенька… Ей бы сейчас двадцать два было. Моя девочка… Она у меня появилась, можно сказать, по счастливой случайности. Отца её я так, мельком знала. Крым, пансионат, две недели курортного романа… Мне тогда двадцать пять было, я вообще о будущем не думала...