Кухня тонула в мягком полумраке. Лампочка под абажуром не горела — Марина предпочитала слушать тьму. За окном висела неподвижная зимняя ночь: снег лениво кружился в свете фонаря, будто медлил коснуться земли. На столе, в полумраке, поблёскивала кружка с остывшим чаем, на блюдце — ломтик лимона, сморщенный и почти прозрачный. Она сидела, подперев щёку ладонью, и слушала. Слушала тиканье старых настенных часов, которые достались ей от бабушки. И — сквозь стены — голоса. В соседней комнате муж тихо говорил по телефону...

И снова на пустых улицах Тьма поглотит меня Ветер опять пробудится И пройдет сквозь меня. Мне уже ничего не нужно Из твоих сладких речей Ничто уже не сбудется Все уже в порядке вещей. Все внутри уже умерло, Но, видимо, я стал собой И снова проклятая улица Осветится тусклой луной...