Есть песни, которые цепляют с первой строчки. Не из-за хитрой аранжировки, не из-за модного звучания, а потому что в них — правда. «Пей, моряк, пей до дна» — как раз из таких. Эту балладу слышали многие, но не все знают, что за ней стоит целая история. На первый взгляд — всё просто. Моряк возвращается с моря. Он уставший, пьяный, сгоревший от солнца и жизни. Он идёт к любимой, а та... не ждала. В её глазах — холод, в словах — «ты всего лишь матрос». И что остаётся? Правильно — пить, шататься по кабакам и пытаться забыть...

В 80-е годы СССР трещал по швам - не в политике даже, а в душах людей. Где-то там, за спинами "Ласковых Маев" и поздних "Песняров", жил другой мир: мир дворов, электричек, квартирников, перегретых кухонь и неприкаянных разговоров. В этом мире не было продюсеров, но была правда. И одним из самых честных голосов той правды стал Александр Башлачёв. Он не был рок-звездой. Тем более, не собирал стадионы. Зато умел резать словом по живому. Башлачёв был не просто поэтом, а человеком, который исповедовался на сцене - или скорее, на табуретке в чьей-то тесной комнате...

Сигарета дрожала в пальцах, хотя я давно не нервничал. В кабинет не поступал воздух, за окном было ещё темно, и казалось, что само время застыло. В углу — магнитофон «Юпитер-двадцать четыре», пустая катушка. Я знал, что плёнку увезли. Знал, кто прослушал. И знал, что сказать ничего нельзя. — Владимир Борисович… — хриплый голос с той стороны стола прерывает тишину. — Вы утверждаете, что записи концерта отсутствуют. Как такое возможно? Я не ответил. Просто посмотрел в глаза человеку напротив. У него было лицо канцелярской папки — серое, плоское, без выражения...